Все пополнились амбары благодатными хлебами.

Честь и слава нашей мудрой, златокудрой
Анаит!

Когда земля породила людей, в мире властвовали тьма и холод. Арев и Краг
только-только учились ходить. Жили они с племенем в одной из пещер тогда
ещё молодого Арарата.
Взрослые мужчины охотились и нередко становились жертвами хищников: те
видели в темноте лучше человека. Добыть зверя мог лишь сильный, который
сам и съедал почти всё добытое. Поэтому златокудрая Арев и кудрявый Краг
нечасто лакомились сочным мясом. В мечтах о еде прошло детство.
Однажды в пещере поднялся невообразимый шум. Кто-то предложил охотиться
сообща. Это не понравилось сильным охотникам. Но после долгих и жестоких
споров избрали вождя, слово которого должно было стать законом.
Теперь первым ел вождь, чтобы не ослабеть. За вождём ели сильные охотники,
чтобы всегда быть сильными. Последними ели женщины и дети. Вождь зорко
следил, чтобы охотники приносили всю добычу в пещеру. Нарушивший этот
закон изгонялся и вскоре становился пленником соседних племён или жертвой
хищников.
Как ни тяжела была жизнь в темноте и холоде, племя росло. Когда Арев и
Краг стали подымать камни, доступные силе взрослого, им позволили
охотиться.
Дошли Арев и Краг до леса. Ветер, дувший навстречу, шепнул о близости
тигра.
- От него не уйти. Лезем на дерево, - сказал Краг.
С ловкостью обезьян взобрались они по веткам. Свежие следы человека
привели зверя к дереву. Тигр задрал усатую морду и зарычал. Арев
содрогнулась. Припала к плечу Крага. Юноша выжидал, крепко сжимая камень.
Вдруг горящий взгляд хищника осветил его лицо. Краг прыгнул вниз. Удар
камня убил тигра. Краг испустил победный клич. Гордо взглянул на Арев, но
от изумления упал на тушу зверя – Арев светилась!
Краг испугался, но глаз от девушки отвести не мог.
- Что с тобой?
- Сама не знаю. Горящий взгляд тигра зажёг твоё лицо. Оно и сейчас
охвачено жарким пламенем. Мужество сделало твоё лицо прекрасным: оно
пронзило мою грудь. Это горит моё сердце. Сияет душа.
Арев говорила, а горячие слёзы – слёзы любви, радости и боли, первые слёзы
на земле – струились из её глаз. Они превращались в яркие звёзды и
возносились на чёрное небо. А одна из них упала на грудь Крага. Он
почувствовал жгучую боль в груди. Но почему-то от неё было сладко ему. Он
тоже всё смотрел и смотрел на Арев.
И тогда Арев сошла на землю.
- Пойдём. Нас ждёт вождь, - сказала она.
С трудом Краг взвалил тушу тигра на плечи. Но ещё больших усилий ему
стоило отвести взгляд от Арев. Девушка шла впереди, освещая тропинку. От
её сияния озарялся лес.
Они вошли в пещеру и озарили тёплым светом все её тёмные холодные углы.
Краг долго уверял, что он и Арев – не злые духи лесов и гор. Люди с
недоверием собрались вокруг Ареви и Крага. Они с опаской разглядывали
светящуюся девушку и юношу с огненным лицом. Ужас леденил их неробкие
сердца…
Темнота уступила свету. Холод – теплу. Люди начали оглядывать своё жилище,
самих себя. Впервые увидели, что они разные. Поражала красота одних и
безобразие других.
Заметил и вождь, что немало в пещере девушек-красавиц. Но тут его взгляд
остановился на молодых и сильных охотниках. Задымилось старое сердце
ревностью. Злобная судорога пробежала по лицу. Свет на вождя начал давить
тяжелее темноты…
Тот же груз лёг на плечи женщин, имевших мало зубов и много седин. Они
испугались, что теперь никому не будут нужны. Кинулись к вождю:
- Выслушай нас, недостойных! Вели убить Арев и Крага. Пусть настанет мрак!
Чем меньше люди видят, тем они счастливее!
- Убить их! Убить! – сотрясалась пещера.
Вождь поднял руку. Разом всё смолкло.
Власть сделала вождя одиноким и жестоким. Но на то он и был вождь, чтобы
думать глубже, видеть дальше, быть твёрже. Он сказал:
- В темноте нам труднее отыскивать съедобные корни, ловить рыбу,
охотиться. Но и вместе Арев и Крага оставлять нельзя! Напившийся воды
остынет, наевшийся – уснёт…
Как сказал суровый вождь, так и поступило племя. Забросили на небо Арев. А
Крага, заковав, переносили из пещеры в пещеру.
Каждое утро встаёт Арев и до самого вечера разыскивает Крага. Прошли
тысячелетия. А она не теряет надежд встретить любимого. До сих пор горит
её сердце, светится душа. Такая судьба и у Крага – даже в страдании своём
согревать людей. И пока Арев и Краг любят друг друга – они бессмертны, как
бессмертны и люди, подобные им.

Некогда в царстве восточном цвела
Юная дева, резва, весела,
Краше всех сверстниц красою лица,
Радость и гордость вельможи-отца.
Только, знать, сердцу не писан закон:
В дочь властелина безродный влюблен:
Дева любовью ответной горит;
«Он — мой избранник», — отцу говорит, —
«Он, не другой —
Суженый мой!»

Крикнул вельможа: «Тому не бывать!
Легче мне в землю тебя закопать!
Нищего зятем назвать не хочу,
В крепкую башню тебя заточу».
Камень, скала он... Что страсти скала?
Юноше дева тем боле мила,
Нежностью пылкой невеста горит:
«Он — мой желанный», — отцу говорит, —
«Он, не другой —
Суженый мой!»

Деспот угрюмей, чем хмурая ночь,
В тесную башню сажает он дочь:
«С милым в разлуке, вдали от людей,
Блажь с нее схлынет. Остынет он к ней.. »
Нет для любови ни стен, ни замка;
Лишь распаляет желанье тоска,
Страстью дева в затворе горит;
«Он — мой любимый, — отцу говорит, —
«Он, не другой —
Суженый мой!»

Дух самовластный осенила тьма;
Сводит гордыня владыку с ума:
Башню, где клад свой ревниво берег,
Мстящей рукою безумец поджег...
Что для любови, что жарче тюрьма?
Ярым пожаром пылает сама!
Узница в душной темнице горит,
Клятвы обета, сгорая, творит:
«Он, не другой —
Суженый мой!»

Грозная башня сгорела дотла;
В пепел истлела, что прежде цвела.
Только — о, чуда безвестного дар! —
Сердца живого не тронул пожар...
Стелется горький с пожарища дым;
Юноша плачет над пеплом седым.
Плакал он долго; застыла печаль;
В путь поманила далекая даль...
«Он, не другой —
Суженый мой!»

Нежная тайна! Под хладной золой
Что содрогнется, — не сердце ль, — порой?
Жаркое сердце в огне спасено;
Только под пеплом сокрыто оно.
Сердца живого из дремлющих сил, —
Словно из корня, что ключ оросил
Слез изобильных, — в таинственный срок
Вырос прекрасный и легкий цветок:
Огненный мак;
Глубь его — мрак...

По чужедальним блуждает краям
Юноша, цели не ведая сам,
Вкруг озираясь, — любимая где?
Милой не видит нигде и нигде!
В грезах о нежной склоняет главу;
Но безнадежность одна наяву.
Верной любови и смерть не конец;
Чувства не гасит небесный венец.
В оный предел
Вздох долетел...

Стон долетел к ней и тронул ее,
Тень покидает жилище свое,
К милому сходит, тоскуя, во сне,
Благоуханной подобна весне,
Молвит: «Внемли, мой печальник, завет!
Вырос над пеплом моим алоцвет.
Девы сожженной он сердце таит.
Жизнью моею тебя упоит.
В соке огня
Выпей меня!

Неги медвяной, разымчивых чар
Хмель чудотворный, целительный дар
Выжми и выпей пчелой из цветка:
Черная душу покинет тоска,
Так ты спасешься, избудешь печаль.
Смоет земное волшебная даль;
Не увядают ее красоты;
Мир и блаженство изведаешь ты —
В тонкой дали
Лучшей земли!..»

Нежная тайна, ты сердцу мила!
Стала скитальца душа весела.
Соком заветным навек опьянен,
Волен, беспечен и мужествен он.
В смене вседневной воскреснет тоска, —
Радость за нею, как рай, глубока.
Прежнее бремя его не долит,
Прежнее пламя его не палит, —
В тонкой дали
Лучшей земли...

Слышать мне довелось от наших стариков, старики наши слышали от своих дедов, а их деды - от своих стариков, что жил когда-то бедняк-пахарь и был у него только клочок земли да пара волов.

И вдруг зимой у этого пахаря-бедняка издыхают волы. А когда наступила весна и пришло время пахать и сеять, без волов он не мог работать и сдал землю внаймы соседу.

Стал этот сосед пахать, и вдруг плуг его наткнулся на что-то твёрдое. Смотрит он и видит большой глиняный кувшин, полный золота. Бросает он волов и плуг и бежит к хозяину земли.

- Эге, свет глазам твоим! - говорит. - В твоей земле отыскался кувшин с золотом, иди забирай его!

- Нет, братец, это золото не моё, - отвечает хозяин. - Ты снял у меня землю, ты пашешь, и всё, что в земле, твоё. Золото нашёл - пусть будет золото, всё равно оно твоё - бери!

Начинают спорить: один твердит - золото твоё, другой - нет, твоё. Спор разгорается, начинается драка. Идут к царю с жалобой.

Как услышал царь о кувшине с золотом, глаза у него так и загорелись. Говорит:

- Не твоё золото и не его. Кувшин с золотом нашли в моей земле - значит, он мой.

И царь со своей свитой спешит туда, где нашли кувшин. Приходит, велит открыть его и видит: кувшин полон змей!

В ужасе и в гневе возвратился царь во дворец и повелел наказать дерзких пахарей, посмевших обмануть его.

- О государь, да продлится жизнь твоя, - завопили несчастные, - за что ты хочешь погубить нас? В кувшине никаких змей нет - там одно золото... чистое золото!

Царь посылает своих людей проверить. Люди идут, возвращаются и говорят - в кувшине золото!

- Ва! - удивляется царь, а про себя думает: "Наверно, я не разглядел как следует или не тот кувшин видел".

И снова идёт он туда, открывает кувшин, а в нём опять полно змей.

Что за чудо? Никто понять не может.

И царь приказывает собрать всех мудрецов своего царства.

- Растолкуйте, - говорит, - мудрецы, что это за чудо? Пахари нашли в земле кувшин с золотом. Иду я туда - в кувшине змеи, идут они - он полон золота. Что это может значить?

- Не прогневайся, о государь, на наши слова. Этот кувшин с золотом дарован бедным пахарям за их трудолюбие и честность. Когда идут они - находят золото, это награда им за честный труд. А когда идёшь ты и хочешь похитить чужое счастье - вместо золота находишь змей.

Царь содрогается и слов не находит в ответ.

- Хорошо, - говорит он наконец. - А теперь решите: кому из них принадлежит золото?

- Конечно, хозяину земли! - восклицает пахарь.

- Нет, тому, кто пахал землю! - возражает хозяин земли.

И опять начинается перебранка.

- Ладно-ладно, погодите, - останавливают их мудрецы. - Нет ли у вас детей - сына или дочери?

И оказалось, что у одного есть сын, а у другого дочь.

Тогда мудрецы решают: поженить молодых и кувшин с золотом отдать им.

Родители согласны, все довольны. Ссора кончается - начинается свадьба.

Семь дней и семь ночей справляют они свадьбу. А кувшин с золотом, полученный в дар за трудолюбие и честность, отдают они своим детям.

Золото - новобрачным, а змеи - жадному царю.